За всю историю Тарыно-Терютьской школы здесь не было учителя, который бы работал дольше, чем Семен Михайлович Кондаков. Он родом отсюда, учился в этой же школе.
Начал учительствовать в 1957 году, по окончании Чурапчинского педучилища. Позже, заочно окончив ЯГУ, получил специальность учителя истории. Значит, имеет 44 года педагогического стажа. Из них 38-й год работает в родной школе, 14 лет был директором этой школы.
Многочисленные воспитанники Семена Михайловича, став высококвалифицированными специалистами, сейчас трудятся в различных отраслях народного хозяйства. Почти во всех улусах нашей республики. Несколько лет учился у него и я, автор этих строк. И если я чего-нибудь стою как журналист-краевед, то во многом обязан ему, Семену Михайловичу.
К сожалению, почему-то наш учитель за такую долголетнюю безупречную работу до сих пор не удостоился ни одного почетного звания. Возможно, из-за своей врожденной скромности. Только в прошлом году стал отличником просвещения.
Семен Михайлович пользуется огромным авторитетом у своих односельчан. Он принимает самое активное участие в общественной жизни села. Все прислушиваются к его дельным советам, высказываниям на собраниях, сходах о том, как обустроить свою жизнь в нынешних непростых временах.
Корейская война, происходившая в 1950-1953 гг. между двумя частями этой страны, вовлекла в свою орбиту и другие государства, представлявшие в то время противоположные системы. Хотя она и закончилась заключением мирного договора и признанием де-факто двух независимых государств на Корейском полуострове, необъявленная война продолжалась. Больше всех в ее исходе была заинтересована Корейская Народная Республика.
Хотя Семен Михайлович, о котором идет здесь речь, не принимал очевидного участия в том противостоянии, оно в какой-то мере коснулось и его. Вот что он, преподаватель истории в средней школе, всегда интересующийся международным положением, рассказал мне:
“До недавнего времени мало кто знал, что в военно-политических конфликтах, доходивших до кровопролития на Кубе, в Корее, Вьетнаме, Анголе, Никарагуа и других странах, участвовали и наши, советские военнослужащие. Как стало известно, в последние годы, не обошлось без призванных и из нашей республики. В основном в событиях, происходивших в азиатских странах. Я сам свидетель этого.
В Корейской войне участвовали наши летчики, артиллеристы-зенитчики под видом китайских добровольцев, надев на себя их мундиры.
Будучи призванным в армию в 1951 году, я в первое время проходил службу в Комсомольске-на-Амуре, затем в Хабаровске. Мы знали, что хотя между Северной и Южной Кореями тогда был заключен мирный договор и установлены границы по известной параллели, положение там оставалось напряженным.
Из наших частей, расположенных по восточным границам, подбирали людей, в основном из азиатов, и направляли туда, на, так называемое, боевое дежурство. Осенью 1953 года в число таких попал и я.
Девять суток ехали до китайской станции Чэнчэ, ехали и днем, и ночью. В населенном пункте под названием Мукден нас переодели в форму солдат КНР. Затем повели в столовую аэродрома, где питались летчики. На столах — белоснежные скатерти. Обслуживают молодые китайцы-официанты в белом одеянии. Всюду стерильная чистота. Разнообразие блюд, чего только нет. Вот где мы наелись до отвала”.
Дальнейшая служба советского солдата С.М. Кондакова проходила на речке Ялуцзян, на границе Китая с Северной Кореей, возле деревни Лукошау. Их казарма, расположенная под землей между двумя сопками, была искусно замаскирована. Они, семь наших солдат, обслуживали зенитную установку, спали там же, в оборудованных возле орудия нишах. Недалеко от них находилась Супкунская ГЭС, вполне возможно, что солдаты охраняли ее, могли разбомбить южане.
— Сменяя друг друга, следили за обстановкой в округе. Смотровой прибор-дальномер, длиной в 5 метров, позволял обозревать все, что было расположено впереди до 50 километров, — рассказывает старый солдат. — Зрение мое, должно быть, испортилось тогда. Сейчас без очков ничего не вижу. Кормили нас вдоволь: и мясные, и рыбные блюда, молоко, сметана. Зарплата в месяц — 100 тысяч юаней. Если перевести это на советские деньги тех времен — 15 рублей. На тысячу юаней можно было купить полную каску помидоров.
Магазины китайские тогда были полны товаров, особенно одежды, тканей, в том числе дорогих: бостона, бархата, не говоря уже о шелке, разрисованном драконами.
Непривычного нам в Китае было немало. Впервые я там увидел черно-пестрых свиней. Удивился, увидев, как пашут землю коровами. Очень много кукурузных полей.
Из четырех лет общей службы в армии год провел в Китае. Оттуда и демобилизовался. Привез домой, родным китайские подарки — скатерти, покрывала, одежду.
Возвратился домой в декабре 1954 года, имея две медали КНР, одна с портретом “Великого кормчего”, на другой надпись на китайском языке: “За помощь советскому товарищу, оказавшему нам дружескую помощь в деле становления Китайской Народной Республики”.
Несколько лет писал в улусный военкомат, могу ли я считаться ветераном войны, поскольку, служа там, исполнил свой интернациональный долг. Отказали, сказали, что я действительно исполнил свой интернациональный долг, но не воевал, а был в командировке, на боевом дежурстве. Вот так…
Когда я учился в Терютьской восьмилетней школе, с тех пор прошло немало времени, Семен Михайлович по праздникам носил свои медали. Мы, учащиеся, гордились учителем, имеющим иностранные медали. После, когда ухудшились отношения между СССР и КНР, Семен Михайлович перестал носить их. А зря. Ведь получил он их за отличную службу.
Сергей Егоров
(Из книги «Закалённые холодом Оймяконья», 2024 г.)